Шуша, Закавказье

 АРМЯНО-ТАТАРСКОЕ  СОГЛАШЕНИЕ. НАСТУПЛЕНИЕ МИРА В КАРАБАХЕ

Если бы установление порядка в Закавказье зависело от установления порядка в трех республиках - Азербайджане, Грузии и Армении, дело не казалось бы в сущности таким сложным: немного краски, и границы на карте легко были бы отмечены. В Азербайджане наступил бы мир, так же и в Грузии, и хотя в некоторых частях Армении небольшие столкновения продолжают иметь место, прибытие американской военной миссии положило бы этому конец.

Но вопросы, лежащие в пределах главных, представляют несомненные трудности. В одном городе в Азербайджане, например, многочисленное армянское население, которое намерено подчиняться только армянским властям, в другом, находящемся в пределах нынешней Армении, большая часть жителей мусульмане, которые отказываются подчиняться армянским законам.

Говоря  о плебисцитах, результатом их, конечно, явилась бы целая серия мелких государств как мусульманских, так и христианских по всему Кавказу. Одним из наиболее затруднительных был вопрос о Карабахе, районе Елизаветпольской губернии. Лишь недавно вопрос этот решен. В Баку был устроен банкет, на котором как татарские, так и армянские делегаты решили вложить меч в ножны. Ныне мир царит в Карабахе. Никогда, по словам жителей, не было раньше такого спокойствия. Вопрос о Карабахе касался собственно народа и района Шуши

По своему географическому положению Карабах действительно должен принадлежать Азербайджану, заявляющему свои нрава на него. Но в Шуше большинство населения - армяне, которые заявляют, что предпочтут смерть подчинению мусульманам. Может быть, следовало бы сказать, что это заявляют армянские лидеры, настаивающие на том, что еще не достоверно, а именно, что Шуша по историческим данным принадлежит Армении, и упускающие из виду то, что даже история должна быть отложена в сторону, когда дело идет о географическом переустройстве всего мира. 

Тщетно советовали армянским лидерам сохранять спокойствие и дождаться момента, когда Парижской Конференцией будет определена форма правления, это не будет иметь никакого значения для решения конференции. Они заявили во всеуслышание, что лучше смерть, чем хотя бы временное подчинение Азербайджану. И они так повлияли на местных армян, что начались столкновения между ними и татарами и кроме лидеров много людей было убито.

Так как их агитация дала плоды, то они поспешно бежали, не дожидаясь жатвы. Армяне - лучшие пропагандисты в мире. Их пропаганда не явилась делом последних месяцев, но велась систематически многие годы. Ни в России, ни на Кавказе не найдешь человека, который сказал бы что- либо хорошее об армянах. Русские, татары и грузины презирают и ненавидят их. Правильно или нет, не мне говорить это, но факт налицо - армяне ненавистная раса (прим.- выделено нами). Однако их пропаганда за границей такова, что Европа и весь мир на их стороне.

Конечно, им пришлось много выстрадать, но тысячи мусульман - мужчин, женщин и детей выстрадали тоже от них. Жестокости, несомненно, были совершены относительно армян, но сами они тоже совершали их в мусульманских деревнях, и даже такие, которым не подвергали их турки. Они делали это с татарами и терпели от них тоже, когда наставал их черед. В этом отношении армяне стоят татар. Говоря вообще, татары много выше армян, конечно, более мужественны (прим.- выделено нами)..

Изучив основательно вопрос о Карабахе, я говорю с уверенностью, что причиной по большей части беспорядков была пропаганда - злоумышленная. Оба народа готовы были мирно продолжать свой жизненный путь и так бы и поступили, если бы не вмешались в дело агитаторы. Затем я уверен, что только эти последние ответственны за армяно-татарскую резню в других местностях Закавказья.

Армянский пропагандист исполняет свое дело добросовестно, поскольку это касается пропаганды, но в Закавказье его деятельность часто является простой провокацией. Я могу привести примеры. Печать, конечно, является для агитатора лучшей трибуной. Есть какой-то гипнотизм в печатном слове, которое заставляет читающего принимать его на веру. В Тифлисе издаются две ежедневные армянские газеты, я говорю о тех, которые издаются на армянском языке, некоторые другие принадлежат армянам или же пользуются их денежной  поддержкой.

Два-три месяца тому назад одна из армянских газет поместила сообщение о резне армян в Карабахе, на севере Персии, на границе Азербайджана. Более трех тысяч человек, говорилось в сообщении, убито. Я навел справки об этом. Имел свидание с издателем, вернее, с одним из издателей, так как обычно газеты в этой местности издаются не одним человеком, а коллегией. Я спросил его о резне. Он объяснил мне, что какой- то армянин приходил в редакцию несколько дней назад и рассказал ему эту историю. «Но когда же произошла эта резня? » - спросил я. Он не знал. Я стал доказывать, что «где» и «когда» два наиболее важных вопроса в газетном деле. Он ответил, что не потрудился спросить о том, когда это случилось. Наконец, после долгих разысканий я обнаружил, что эта резня произошла в ноябре 1918 г., когда турки еще занимали этот район, и жители продолжали вести партизанскую войну против них. Кроме того, я узнал, что было не 3 тыс., а самое большее 300 жертв. А также и то, что об этом уже сообщалось в печати должным образом через несколько недель после того, как это случилось.

На той же неделе другая армянская газета поместила сообщение о том, что англичане покидают Кавказ и «что по оглашению с британским правительством 50 тыс. турок будут присланы, чтобы заменить британские войска». Конечно, мне пришлось опять повидать редактора по этому поводу. Он, издатель, конечно, во множественном числе, но я видел его во всех его видах. «Верите вы этому невероятному сообщению?» - спросил я. «Нет», - ответили они. «Так зачем же вы его напечатали?». Ответ был, что известий мало, что почта или отсутствие почты создают затруднения при получении сообщений от их собственных корреспондентов, и что они вынуждены печатать все известия, которые они получают, правдивы они или нет. И прибавили ряд оправданий: «Мы всегда считаем своим долгом опровергнуть неверные сообщения в следующем номере».

В то же приблизительное время эта газета поместила отчет о якобы состоявшемся интервью между премьером Жордания и генералом Томсоном (в то время командовавшим британскими войсками в Тифлисе). Так говорится в этом сообщении: «Генерал Томсон сказал Жордания, что на Мирной конференции решено вернуть Грузию России, и что только Армения будет независимым государством». Несколько минут Жордания не мог произнести ни слова, затем он стал умолять Томсона не оглашать этого известия, чтобы не возникли серьезные беспорядки среди населения. Генерал Томсон обещал держать это сообщение в секрете».

 Весь рассказ об этом интервью - чистая выдумка, и он был опровергнут в следующем номере. Но вред уже был нанесен. Предполагая даже, что факты были именно таковы, как их изобразила газета, - она делала то, чего премьер Жордания просил генерала Томсона не делать, - не оглашать этот «секрет». Это всего три примера. Можно бы привести много других. Армянская печать полна рассказов о резне, жестокостях и антитатарской пропаганды. В ней много провокаций, и она, несомненно, ответственна за многие национальные конфликты на Кавказе и в Армении в настоящее время.

 Когда я был в Шуше в январе, я сказал одному английскому офицеру, что собираюсь ехать в Зангезурский округ, чтобы убедиться, в каком положении находятся там беженцы-мусульмане, которых было около 40 тыс., все потерпевшие от армян. Тем более я слышал, что ни один англичанин никогда не бывал еще в этой местности. Было установлено, что я поеду туда через два дня. За день до моего отъезда в Зангезур офицер посоветовал мне не ехать. «Ни один английский офицер не может ехать туда один», - сказал он мне. «Если не иметь хорошо вооруженного конвоя, это слишком опасно».

Говорили, что мусульмане в Зангезуре против англичан, что турецкие офицеры и войска находятся в этом районе, одним словом, была нездоровая местность нездоровой части света. Тот факт, что переводчиком при этом офицере состоял армянин, обусловил мой образ действий. Я решил ехать, как и предполагал.

Никогда я не пользовался ни таким гостеприимством, ни таким приемом, какой был мне оказан мусульманами Зангезура. За время всех моих путешествий никогда не было мне высказано столько доброжелательства. Каждый, кого я встречал, высказывал свое восхищение англичанами. Со мной обращались как с послом. Я с сожалением покинул моих гостеприимных хозяев, но мне пришлось уезжать одному, так как никто не согласился бы сопровождать меня по стране, населенной армянами. Они боялись быть расстрелянными.

В меня стреляли, когда я оставил татарскую линию и проехал к армянам. Я направился в город Герузи, где армянский повстанец Андраник жил в то время. Я пробыл там один день и на другой день уехал в Шушу, направляясь в Баку. Андраник дал мне лошадь и армянского солдата в провожатые. Было условлено, что я проведу ночь в Абдальяре, татарском селении на полпути между Герузи и Шушой. Армянин-солдат должен был взять данную мне Андраником лошадь, так как я надеялся найти там другую. Он был славный малый, этот армянин, бывший солдат, служивший в русской армии и сражавшийся на нескольких фронтах. Когда мы приблизились к Абдальяру, он стал высказывать признаки волнения.

Когда мы были уже в нескольких верстах от селения, он заявил, что не может более сопровождать меня. Я спросил его, почему. Потому что будет убит татарами, сказал он. На мой вопрос, почему он так думает, он ответил: «Я читал об этом в наших газетах». И я сам, журналист, должен был убеждать не верить всему, что читаешь в газетах. Я сказал ему, что с ним ничего не случится и убедил его идти со мной.

Мы благополучно достигли селения. В мое распоряжение была предоставлена небольшая хижина, и армянин повел вместе с татарином лошадей в конюшню. Выпив стакан чая и закусив, я вышел из моей хижины, чтобы посмотреть, как себя чувствует армянин. Я нашел его в другой хижине сидящим у огня среды группы татар-милиционеров, которым принадлежало это помещение. Они все пили чай, курили и смеялись как лучшие друзья. И утром, когда армянин уезжал в Герузи, я видел, как татары пожимали его руку, и слышал, как они желали друг другу здоровья и счастья.

Мне нужно было достать лошадь как для себя, так и для своего багажа, и, кроме того, провожатого, который доставил бы нас обратно из Шуши в Абдальяр. Татарин-крестьянин был реквизирован милицией, чтобы сопровождать меня. Он боялся идти, опасаясь, что армяне убьют его в пути. Я успокоил его и собирался уже пуститься в путь, когда маленький армянин средних лет с нагруженным осликом подошел ко мне. Я не знал, откуда он взялся, но подумал, что он провел ночь поблизости от селения, боясь вступить в него впотьмах. Он сказал мне, что идет в Шушу, но опасается, как бы татары не убили его по пути. Я его также успокоил, и мы втроем пустились в путь – самая комичная кавалькада, когда-либо проезжавшая по этим холмам. Маленький армянин со своим ослом, татарин с лошадью, нагруженной моим багажом, и я сам, нечто вроде ангела-хранителя и защитника, хотя при мне не было более страшного оружия, чем мой Кодак (к счастью для них, мой протеже этого не знал). Мы продвигались поневоле медленно, сообразуясь с шагом вьючной лошади. Я ехал молча, а татарин с армянином мирно беседовали, делились табаком и хлебом. Они скоро стали друзьями и пожали друг другу руки, и обменялись пожеланиями при расставании в Шуше.

Снова в Шуше, - и снова армяне проповедуют, что лучше смерть, чем подчинение татарам, и что армяне и татары враги, и соглашения между ними быть не может. Наступили тревожные времена. Британские власти постановили, что в настоящее время Карабах должен быть присоединен к Азербайджану и находиться под властью этой республики. Это был важный вопрос. Беженцев-мусульман в этом районе надо было кормить. Армения помочь не могла. Дорога в Нахичевань была непроходима зимой, а летом, когда она становилась проходимой, появлялись другие затруднения.

Между Нахичеванью и Герузи, например, и между Герузи и Шушой существуют зоны с мусульманским населением. Среди этих мусульман были тысячи беженцев, чьи селения были разрушены армянами. Они, конечно, не пропустили бы никаких съестных припасов. Кроме того, Герузи является рассадником антитатарских агитаторов. Андраник все еще был там, а он отказался признать Армянское правительство в Зривани. Герузи был в сущности его собственным государством, даже до сих пор город отрезан и управляется армянским советом. И даже сейчас, когда я пишу, антитатарская пропаганда продолжается, и обитатели Герузи не пропускают никаких съестных припасов, отправляемых в Шушу, вследствие своей ненависти к Азербайджану. Даже в настоящее время опасно проезжать по дороге, ведущей из Шуши в Герузи, из-за частых нападений хорошо вооруженных разбойников.

С другой стороны, Азербайджан мог взять на себя содержание беженцев. Пути сообщения были сравнительно удовлетворительны. Существовали железнодорожный путь из Баку в Евлах и довольно хорошая дорога (за исключением некоторых участков, где в дождливую погоду проезд был крайне затруднен), ведущая в Агдам и Шушу.

Таким образом, Карабах стал частью Азербайджана в деле администрации, так же как он был частью Азербайджана по своему географическому положению. Доктор Султанов был назначен генерал-губернатором, и британский офицер и небольшой отряд британских войск имели свое пребывание в Шуше. Согласно состоявшемуся договору, Султанов должен был издавать свои приказы и декреты только по соглашению с представителем Англии. Даже такое управление армяне отказались признать, и, когда азербайджанские сообщения и прокламации были расклеены по городу, армяне опять, побуждаемые к тому агитаторами, портили или срывали их. Многие беженцы, находившиеся в этом городе и округе, бежали из Турецкой Армении, так что на них нетрудно было воздействовать.

Столкновения были неизбежны.  Британские войска были посланы для умиротворения, и два индуса были убиты. Несколько солдат-татар и несколько армян были убиты при этих столкновениях. В деревнях, куда они направились, чтобы уничтожить друг друга, их погибло несколько сот.

Теперь инцидент исчерпан. В Карабахе наступил мир. Армяне огласились подчиниться азербайджанским властям.  Банкет был дан, как я уже говорил, и меч вложен и ножны. Они (армяне) говорят мне, что никогда ранее не царило столько спокойствия и порядка в Шуше и Карабахе. Армяне свободно посещают татарскую часть города, а татары вступают свободно и без всяких опасений в армянскую. Армяне занимают должности в Азербайджанском правительстве. Но есть одно замечательное явление в Шуше в настоящее время, которое, без сомнения, имеет большое значение. Торговля, которая почти целиком сосредоточена в руках армян, теперь переходит к татарам. Многие богатые армяне покинули город или покидают его. Они признаются, что боятся того, что их ожидает. Такое переселение само по себе ухудшает положение, так как не может внушить доверия бедному населению. Другие армяне, имеющие собственные мастерские, колеблются закупать материалы, так как тоже не уверены в том, что готовит им будущее, и, принимая во внимание то, что легко бежать, имея деньги в кармане, и нелегко сделать то же, имея в своем распоряжении много товара.

В- третьих, армяне боятся, что если вся торговля сосредоточится опять лишь в их руках, то у татар будет опять причина к убийствам. Такое объяснение я услышал от одного армянина, который наивно сознался, что мусульманам не нравилось, что вся торговля в руках армян. Зная армян, легко понять это.

Крестьяне остаются крестьянами, в какой бы части света они ни находились. Они обрабатывают свои поля, работают, едят и спят, и не заботятся о политических вопросах, будь они татары, армяне или какой- либо другой расы. В России никогда не было бы  революции, если бы дело зависело от крестьян. Никогда не было бы большевизма, если бы интеллигенция исполнила свой долг. Так что я готов смотреть на отъезд «интеллигентных» армян из Шуши, хотя он и может внести сомнения и уменьшить доверие, как на факт, о котором сожалеть не стоит.

Народ, предоставленный самому себе, пойдет своим путем. Я уверен, что все армянские беспорядки и ссоры могут быть прекращены при изъятии из их среды нескольких политических интриганов, агитаторов и провокаторов. Татарин лучший из двух, но армянин далеко оставлял его позади, когда дело касается провокации и интриги.

Я действительно слышал имя Деникина, упомянутое несколькими армянами, как одной из причин, почему они боятся оставаться в Карабахе. «Может быть, Деникин придет», - говорили они. Бедный Деникин. Он за тысячи верст по прямому пути, но такой путь возможен только для аэроплана, а путешествовать по Кавказу приходится по очень извилистой дороге. Но зачем же вмешивать Деникина в дело Карабаха?

 Наконец, я видел тысячи мусульман-беженцев, умиравших от голода, бесприютных, лишенных одежды. И я замечаю по газетам, которые периодически приходят с нашей родины, что продолжают собирать пожертвования в пользу армян. На основании того, что я здесь видел, я чувствую себя обязанным сказать, чтобы подобные пожертвования делались не только в пользу армян, но и всех кавказских беженцев, независимо от их происхождения и вероисповедания. Когда речь идет о содержании и одежде голодных и лишенных одежды людей, то важен вопрос, действительно ли они нуждаются в этом. Вопрос о религии остается в стороне. Здесь на Кавказе все беженцы пострадали одинаково, они все одинаково нуждаются в помощи.

ЦГАОР Азерб.ССР, ф. 897, оп. I, д. 112, л. 19.